Это кажется был тридцатый вечер После. Поздний вечер. Впрочем, я уже не различала время ночи/дня.  В углу сидела крыса. Я смотрела на крысу. Крыса смотрела на меня. Тогда я поняла, что достигла дна. Не то что бы я раньше не знала данности этого тупика, но поняла именно тогда. Я не боялась крысу, я хотела  накормить ее сыром. Мою. Старую. Бурую. Крысу. Но в доме не было сыра и молока и вообще никакой еды. Только остатки кофе в синей кружке. Я хотела отдать его крысе, но она сидела как королева и я не решилась предлагать ей такую малость. Она исчезла когда я во второй раз моргнула и не понятно было приходила ли она на самом деле. Босиком по холодному полу прокралась я в темный ее угол и трогала рукой пустоту. Она, конечно, почудилась мне ведь я не сплю уже третью ночь. Бурый комок грязного меха, вернись. Почудься мне снова, я буду лежать недвижно, веки опущены и не дрожат ресницы. Иди белой тропою моей руки к голубой венке у горла. Усни  под мерный кровавый ток. Я на дне. На сквозняке летают по комнате страницы моих не отправленных писем и мы уже не выясним кто не прав. Холодно. Душно. Ты просто послушай меня. Все начиналось так:  В углу сидела крыса...