Вот оно — офисное утро среды. Слишком неопределенное, что бы быть каким-то. Среда — это не понедельник, но еще не пятница и даже не четверг, вечером которого можно вздыхать облегченно — «ну наконец-то скоро выходные...». Бесконечная цикличность жизни — пять офисных и два личных дня. Всегда мало времени на себя.

Я странно сплю — пару часов после работы, а потом уговариваю себя заснуть только поздней ночью, окло трех и  с трудом поднявшись в семь я почти не хочу спать. Конечно, правильнее было бы ложиться в демократичные 23:00, по-настоящему высыпаться, не делить сон на временные отрезки, но так было бы совсем скучно.

Посему я, проводив начальника в командировку, пью свою пинту кофе с молоком и думаю о жизни в частности и в целом.

Я много общаюсь, не в реале конечно ибо реальные контакты всегда как-то неуловимо напрягали, но раньше я множила и их, теперь же стала честнее. В сети все проще и быстрее, пробуешь человека как яблоко, на вкус, роняешь на землю не понравившееся — бесконечный плодоносящий сад в пределах привычных бледно-зеленых стен.

Вечерами чай и скайп — дурная (?) привычка. Люди, порой интереснее книг, с ними я не читатель, а соавтор. Они восхищают и ужасают, я всегда была излишне впечатлительной.

Воображение мешает быть объективной, я додумываю несуществующие черты и гипотетические ситуации, играю как ребенок с образами-тенями тех, кто звучит по вечерам.

Расскажи мне свою историю. Я буду внимательно слушать и представлять и любая книга будет лишь бледным подобием краткого этого пересказа — иногда сухого, иногда витиеватого, то с оголенными фактами, то с несуществующими деталями.

Совсем недавно, в который уже раз я обещала себе не привязываться к новым людям и пока еще держу оборону, я влюбляюсь в слова, но не в личности. Сколько было уже этих слов? Я как настоящий гурман выбираю лучщее и… странное. Потому что самое странное и есть лучшее.

Что же мне сказать о новом своем знакомом? Как описать ярко-желтый его цвет? Я отвыкла от таких людей. Они светят так тепло и ярко — к ним тянешься что бы согреться. Вот и в его голосе доброта и смех (летний, мальчишеский). Я никогда не любила позитив, но у Д. он совершенно не навязчивый, искрящийся, переполняющий, естественный. Это сущность а не скилл. Раньше я много читала про таких людей и восхищаясь не до конца доверяла таящейся в их строках жажде жизни. А вот теперь слышу ее сама в его голосе. Потом, днем, я думаю — а что было бы со мной потеряй я зрение? Нет, это совершенно невозможно и страшно представить. Вот она — простая, обыденная радость бытия — видеть, ощущать, быть хотя бы относительно здоровой. Разве ценю я это? Он — лишенный естественной этой возможности в тысячу раз активнее и радостнее меня зрячей. Какой парадокс… Становится стыдно за то, что имея возможности ограничиваю себя в желаниях. А он работает, живет один, готовит, путешествует, ходит на концерты, устраивает вечеринки… живет. Удивительный человек. Ни разу не возникло у меня желания пожалеть или посочувствовать ему. Мне теперь тоже стыдно унывать.

По мартовски холодно, в окно светит солнце, совершенно не хочется работать, зато хочется писать и даже немного жить.