Они упали прямо мне на голову – два альбома со старыми фотографиями, которые я когда то давно запихала на самую высокую полку самого ненужного угла шкафа. Любимое бумажное хобби постоянно теснит жизненное пространстов, постепенно заполняя каждый уголок моих 12 квадратных метров. Старые фотографии…как давно я не прикосалась к ним, равнодушно оставив пылиться где-то там в темноте и ненужности. Рассматриваю их завороженно, на них так много лиц, много прошлого, осколки моей семьи, кусочки жизни моих бабушек и дедушек. Мне почти больно смотреть на них, осознавая, что этих смеющихся лиц, этих искрящихся взглядов больше нет и уже никогда не будет. Кажется, что вот сейчас в эту минуту я держу в руках их жизни, заглядываю в прошлое и слышу их голоса, смех, шутки, как-то вдруг необыкновенно чувствую то время, время моего детства.

Редко вспоминаю прошлое, меня не мучает ностальгия, мне хорошо и в настоящем. Только иногда почти случайно персональные машины времени, вроде этих фотографий переносят меня в те ощущения и чувства. Глядя на черно-белые фотографии я вижу себя маленькой девочкой, я себя чувствую ей. От этого ребенка так мало осталось во мне…мало светлого, чистого, наивного. Остались лишь кудрявые волосы и карие глаза и еще может быть улыбка, та самая улыбка, все остальное выросло, изменилось, повзрослело, набралось опыта, а соответственно цинизма.

И вот сейчас я чувтсвую как это быть маленькой пятилетней девочкой – слушать завороженно читаемые бабушкой сказки, есть смолу с вишни вместе с сестрой на даче, ходить с мамой в соседний двор смотреть скворечник. Мой старый двор, конечно же я вспоминаю и его – такой огромный, с большими дубами и вишнями рядом с домом напротив, вижу наши шумные игры, мальчишек с которыми так дружила, огромных снеговиков которых мы лепили зимой, сугробы выше меня ростом и снежные пещеры, которые мы рыли своими детскими лопатками. А лето! Конечно же я обожала лето, которое начиналось для меня еще в мае, когда мы всей семьей, нагруженные сумками перебирались за Волгу, в летний дедушкин домик прямо на берегу. Столько радости было в этом привычном путишествии, и я вижу переливающееся в волнах реки солнце, всем телом чувствую движение речного трамвайчика и уже вижу старую деревянную пристань – маленький домик на воде, там тоже кто-то жил и в окошке всегда сидела пестрая кошка. Такого уже никогда не будет, не будет этих пьянящих ощущений радости, полета, этого бега по лужам, этого костра на берегу, дальних заплывов, походов на Зелененькое, той самой земляники в лесу, пахучего соснового леса, белых грибов размером с мою детскую голову. Теперь все совершенно не так, все по другому, иначе. НИКОГДА НЕ БУДЕТ, но это ведь было, было! Это все осталось где то глубоко во мне, на самом дне души, это мое начало, мой скелет.

Именно сейчас, в эту самую минуту, выныривая из воспоминаний, еще просматривая где то в подкорке эти черно-белые кадры я осознала, что умру. Осознала неизбежность этого, предрешенность. Пусть не сейчас, а через 20, 30, 40 лет меня не станет и почувствовала, как сквозь мое тело проходит время, через все мои клетки, ткани, органы, атомы – утекает безвозвратно и неотвратимо.  Я вспомнила тех кого не стало. Дед…его ласковые руки, конфетки в кармане пиджака, то как он играл с дядей Петей в шахматы за своим специальным столиком, его ондатровую шапку и старую зеленую лодку на которой он меня каталя по речке, почусвствовала вкус рыбы который он приносил с утренней рыбалки, услышала голос. Мне было 11 когда его не стало, и я еще не умела осознавать потери, во мне остались только горчеь тех дней четкое осознание того, что именно с этой смертью детство для меня заклончилось. Бабушка…о ней можно много говорить, ибо она воспитала меня, гуляла, читала, занималась, безумно любила, мама была еще совсем молодая – работала, устраивала свою личную жизнь, а личной жизнью бабушки была я. Помню как плакала в детстве внезапно ночью представив, что она умирает, ощущаю  свое горе в тот момент и облегчение от осознания того, что это лишь фантазии. Потом, когда ее действительно не стало я ощутила только облегчение, опусташенность и больше ничего, но это уже совсем доругая история.

Их нет, так словно бы и никогда и не было и только с черно-белых фотографий смотрят на меня их молодые улыбающиеся лица, а я никак не могу проглотить этот застрявший в горле комок, который все растет и растет, мешая дышать. Меня тоже не станет, когда нибудь, почти совсем совсем скоро, останутся только застывшие кусочки моей жизни, с которых я буду улыбаться тому кого люблю. Хорошо если будет кому их смотреть…