Меня тошнит, до такой степени не хочу писать про это слово.

И не то что бы оно плохое. Слово и слово. Десять букв. Только каждая из них кровоточит. Мне не нужно это. Я не хочу ни видеть, ни владеть.

Слово — запечатление.

Слово — застывшее мгновение.

Слово — прошедшее.

В нем только то, что было. И никогда — что могло бы быть.

Сухие и угловатые буквы то сокращаются, то растягиваются под чьей-то рукой. Округлое их написание незаметно тонет в том, что полно смысла.

Слово — дополнение.

Слово — впечатление.

Слово — молчание.

Оно с выставок и галерей, оно в руках старика и мальчишки. Оно с нами настолько, что мы забываем о тягучей временной его ценности.

В этом слове и ты.

Застывший, как бабочка в янтаре. Как бабочка в январе...

И я не хочу этого от тебя. Только не от тебя, любимый...

Потому что ты не можешь быть. Не можешь множится велением десяти скорбных букв. Не можешь течь, как и все, властной рекой времени.

Ты вне.

Навсегда (ещё одно жестокое, лживое слово) вне… и во мне.

Между нами не стоит сегодняшнее слово терновой стеной. Оно как заклинание, что нельзя произносить в слух. И не называя — я получаю. Получаю кусочки твоих мгновений, сверкающих как золотой песок в моей ледяной реке.

Дар или проклятие?

Просто маленькое слово из миллиарда других. Просто восемь привычных пальцам клавиш. Поменю местами последовательность и вот уже передо мной другой код. Другой взгляд.