В  городе N дождливо и холодно. В городе N поздняя осень. Он не любит это время, но оно приходит неизменно, как привкус лекарства во рту перед выздоровлением. Предзимье. Пред-его-время. Я наблюдаю за ним давно в крохотную щель между реальностями, подсматриваю бесстыдно в самые интимные моменты и радуюсь тому, что он не знает о моем существовании. Я никогда не вмешиваюсь, да и едва ли смогла бы – я лишь сторонний наблюдатель, летописец его жизни. Кто определил меня на безмолвную эту роль? Я Творец или беспомощный зритель? Давно уже не задаюсь этими вопросами. Моя жизнь – это его жизнь. Жизнь Зимнего.

Зимний – мой сон, которым я сплю уже вечность и не хочу просыпаться. Хотя никто из окружающих не назвал бы его жизнь увлекательной, но представьте, только представьте себе – если бы у вас появился шанс  узнать и почувствовать  эмоции другого человека, прожить его жизнь так, как проживает ее он!  Разве перед таким искушением можно устоять?

Фильмы, книги, игры – все это возможность увидеть подробно и ярко другую жизнь, пусть и выдуманную, погрузится в нее, забыться, но все это лишь слабый суррогат того, что дозволено мне.  Я погружаюсь в человеке – в его сокровенные мысли и чувства, я бесплотный житель его внутреннего мира. Но тссс… Это тайна, это моя великая тайна. Зимний о ней никогда не узнает, я поклялась в этом на крови лунной морозной ночью и тысячи мучительных смертей ждут меня, если я нарушу слово. Сдержите его и вы – случайные читатели этой рукописи, впрочем, разве поверите вы в то, что это правда?

« — Ты жесток…

Слова упали ледяной глыбой на шоколадный ламинат пола и застыли вязкой тишиной между ними. Все слова уже давно были сказаны. Давящая тишина разрасталась, увеличивая пропасть между ними. Наконец Виктор ушел, и даже дверь не хлопнула выстрелом. Ничего не потревожило царящую тишину.  «А был ли он? – подумал Зимний – Легкомысленный мальчик, страстный любовник, чужой человек…». Пальцы его трогали клавиатуру, как пианист ласкает черно-белые клавиши – вот-вот раздадутся звуки. И действительно, проходит мгновение и тишина звучит…» 

Звучит внутри него, я слушаю монотонные эти звуки и думаю вместе с ним о море. Пожалуй, вы подумаете, что это странно. При чем тут море? Но море всегда при чем, уж поверьте. Когда Зимнему горько он всегда оказывается на морском берегу, и я оказываюсь там вместе с ним. Очень холодно. Вдалеке истошно вопят чайки, а соленая волна бесконечно наползает на темные камни, силясь забраться выше – к бетонной стене где-то там, за спиной Зимнего, ее не видно, но мы оба знаем, что она есть. Бесконечно длинная бетонная стена серого цвета, она отделяет морской берег от всего остального мира, делая его только нашим. Море поет извечную свою песнь, не прерываясь ни на секунду и если вслушаться, то всякие мысли исчезают. Так приятно ни о чем не думать…

Его рукой я касаюсь волны, и холод поднимается к горлу, другой бы отдернул ладонь, но мы  смотрим, как краснеют кончики пальцев, так хочется слиться с этой стихией.   Холодный морской берег – соленая вода и камни – такова его душа. Зимний уходит, а я остаюсь еще на бесконечное мгновение. Здравствуй, море. 

Люблю его сны, терпкие с ароматом сандала полные мрачной страсти. Но больше других про девочку в белом платье едва начавшую ходить. Она снится ему часто – маленькая девочка с кудрявыми темными волосами и льдистыми глазами. Зимний думает, что это дочь, которой  у него никогда не будет. Я беру девочку на руку, она заливисто смеется, запрокинув лицо к небу. Вокруг нее всегда поздняя весна в аромате сирени. 

Зимний – февральское солнце пробивающееся через витраж. Ты не существуешь. Ты – лишь образ торопливо нарисованный на холодном стекле. Я не знаю тебя. Я тебя люблю.

Ты не дописан и не закончен, как не заканчиваются настоящие истории. Ты лишь мгновение в вечности. Я придумала тебя и оживила. Вернись.