Я спрячу твой образ, вытерев пыль,
Поглубже, подальше,
За фотоальбомами, письмами, книгами.
За чёрно-белым пейзажем,
Где деревья, туманы и льдины
Вплетены в паутину мостов.
Отношения эти как нить паутины,
Язык — ни жестов ни слов.© Fёlur

Меня мало в настоящем, в настоящем меня почти нет. Мое настоящее слишком странное и ломкое — корочка льда на осенней луже, к нему нужно привыкать, как привыкаешь к холодам и наступающей зиме. Пока я прячусь от него в прошлом, вернее в прошлой себе.  Я вспоминаю ее привычки, тембр голоса и тех, кого она любила…

Я достаю с верхних полок старые дневники, отряхиваю их от пыли и листаю хрупкие страницы, там много ее – той, кем я когда-то была. Старый бардовый ноутбук, извлеченный из коробки, кряхтит натужно,  возрождаясь к жизни. Там тексты и сохраненная переписка, немного фотографий и картинки – мимолетные отпечатки настроения. Неужели это когда-то писала я? Неужели это писали мне? Не верю и все же улыбаюсь. Там много тепла – в моем прошлом. Там много боли.

Наверное, у каждого есть свой артефакт для того что бы вернуться назад. У меня это голоса (не те, которые живут в моей голове). Фотографии и видео могут оставить меня равнодушной, но голос…голос совершенно точно вернет меня в ТУДА. Голоса – мой фетиш, я могу влюбиться в голос, могу его возненавидеть. Голос и текст – вот, что я сохраняю на память о человеке. Только то, что он пишет и как говорит, остальное исчезает и теряется.

Недавно я достала из хорошо спрятанной папки файл с записью аудио-спектаклей, которые мы записывали четыре года назад. Я слушала их весь вечер и снова чувствовала так, как тогда. Меня накрыло  невыразимое ощущение счастья от звуков его голоса. Люди…люди уходят, но остаются навсегда. Он теперь уже другой, совсем совсем другой, чужой. Но у меня остались эти записи – слова и песни, прочитанные специально для меня тексты, там в его голосе столько любви… Теперь, когда мне грустно, одиноко, когда чувство ненужности накрывает с головой, я могу вновь услышать его голос полный чувства. Меня любили, конечно же любили.

За окном пасмурно, я пью третью кружку кофе и жду дождь. Тихо играет Flёur, мне холодно, но лень одеть свитер, я думаю о любви и не любви. Кажется, что будущего не существует… Знаешь, мне это даже нравится, милый.

Нежно-нежно, тонко-тонко
Что-то свистнуло в сосне.
Черноглазого ребенка
Я увидела во сне.

Так у сосенки у красной
Каплет жаркая смола.
Так в ночи моей прекрасной
Ходит по сердцу пила.

© М. Цветаева

Мне хотелось что-то тебе сказать, но слова потерялись по дороге в Темном лесу. Я несла их полное лукошко – гладких, хорошо пропеченных, глянцево блестящих  слов, они были тяжелы и замедляли мой шаг. Сначала я была осторожна, перекладывала драгоценную ношу из руки в руку и смотрела искоса на мои слова, слова-для-тебя. Но с каждым шагом лес становился все темнее,  а тропинка все уже, мне не было страшно, просто нужно было внимательнее смотреть по сторонам, чтобы не потерять из виду слабо светящийся путь. Может быть, мои слова расхватали птицы? Черные птицы – вестники несчастья, я видела, как они кружатся над моею головой, мне почему-то непременно хотелось услышать их голос, но птицы молчали. Теперь мои руки и сердце пусты, я оставляю под деревом бесполезное лукошко и иду дальше. Знаешь, так намного легче. Теперь я несу тебе тишину. Тишину заката, тишину верескового поля, тишину неба перед грозой, тишину ночного болота, тишину разлуки. Я научусь любить ее пока иду ибо долог путь мой сквозь Темный лес. Тропинка истончается и уже еле мерцает в почти полной темноте, еще шаг и я остаюсь без ориентира, но не важно в какую сторону идти, ведь это твой Темный лес и ты в каждом дереве и каждой травинке. Я иду сквозь тебя, спотыкаясь о разросшиеся корни, царапая голые руки о шиповник, злые ветки хлещут меня по лицу. Я несу тебе тишину… Пожалуйста, возьми. 

Люблю сны, они у меня всегда яркие, цветные, полные событий. Конечно, они снятся мне не каждую ночь. Раньше перед сном я часто загадывала сны и придумывала им сюжет, иногда у меня даже получалось увидеть то, о чем думала.

Но в последнее время мне снится один и тот же сон. Нет, декорации совершенно разные, но всегда в этом сне мне говорят о не любви. Он говорит. Это звучит всегда по-разному, иногда – всего лишь одна фраза, иногда – долгий разговор. Во сне это очень меня обижает, я — то молчу, то кричу до хрипоты что-то обидное в ответ. Совершенно точно помню эту эмоцию, которую переживаю там.  Хотя когда просыпаюсь, то ничего такого не чувствую, есть просто воспоминание, которое постепенно стирается утренней суетой. Я бы не стала придавать этому значение, но такие сны снятся мне слишком часто, пожалуй я уже и не вижу других и либо проваливаюсь в темноту либо вот этот сон про не-любовь. А ведь на самом деле он мне такого не говорил, да и не сказал бы никогда. И   меня это не мучает, на самом деле  не мучает, я не скучаю и могу спокойно слушать его рассказы о новой жизни. Полтора месяца прошло, а словно полтора года, кажется, что все это было так давно, невыносимо давно. Я не жалею ни о чем, не удаляю фотографии, улыбаюсь воспоминаниям и угощаю его кофе когда он заходит по утрам, отвечаю на ежедневные смс.

Но к чему эти сны? Неужели я так ловко спрятала от самой себя обиду и боль за одну из толстых потайных дверей моего внутреннего мира, что даже не чувствую их? И только когда сознание отключается дверь приоткрывается выпуская затворников на непродолжительную прогулку… Не знаю, я просто хочу что бы он перестал мне сниться. Разве я о многом прошу?

Я люблю коробки и шкатулки. Их у меня много – в задекорированных коробках я храню кружева и ленты, обрезки бумаги для скрапбукинга, нитки, тканевые цветы. В подаренных,  купленных и найденных шкатулках лежат старые украшения, чистые открытки, кисточки для рисования, не прочитанные письма, перья птиц из леса и ракушки с моря. Меня нельзя пускать на местную барахолку с деньгами – я буду ходить заворожено между расстеленных прямо на асфальте разноцветных тряпок с сокровищами, и влюбляться в старые вещи, особенно в шкатулки,  а еще в книги и в миллион других совершенно не нужных вещей. Я так легко влюбляюсь в вещи, милый. «А в людей?» — спросишь. Нет, в людей не так, хотя тоже бывает.

А сегодня мне сказали, что человек тоже может быть шкатулкой и я не поняла сначала, а потом… Знаешь, ведь так и есть. Я наполняюсь тобой и складываю в себя твои тексты, слова, мысли. Прячу в укромный уголок привычки и твое напряженное молчание. Сверху – улыбку и форму бровей. Это почти как фотография, только намного, в тысячу раз четче. И я пустая наполняюсь твоей жизнью и твоими эмоциями. Где же я? Я сама. Хочется думать, что в тебе. Я не останусь, милый…Конечно нет. Волшебство не длится долго, оно мимолетно.

Я пишу себе эти не-письма, что бы запомнить тревожное это ощущение наполненности. Буду ли я их перечитывать, милый? Потом, когда ты уйдешь,  холодными зимними ночами…ведь зима может наступить и в июле.  Наверное, я захочу забыть. Но разве это возможно?

Я люблю старые двери. В этом городе их еще много и рядом с домом я знаю их все, здороваюсь, проходя мимо, и постоянно ищу новые в незнакомых закоулках центральных улиц. Закрытая дверь скрывает что-то таинственное, возможно совершенно другой мир и если найти правильную дверь, то можно сделать невероятное открытие. Только в реальности я не открываю дверей. Зато я открываю их в людях. Но рассказать об этом невозможно, таких слов просто не существует.

Мне кажется, что я для тебя зеркало. Ты смотришь в отражающую мою поверхность на себя и видишь то, что хочешь видеть. А я, я сама, есть ли я? Может быть и нет – просто тонкий, зыбкий слой отражающего стекла. Я молчу и улыбаюсь, я не существую. Здесь мало меня, милый…

Болит голова и кашель как у курильщика со стажем, сооружаю гнездо из одеял на кровати и пью слишком горячий чай. Я с миром в ссоре, чувствую себя чужой, больной и мне уютно в неуютном этом ощущении. Разве можно меня понять? Сама не понимаю. Если бы только я умела открывать свои двери, но как ты помнишь — я потеряла ключи.

И все таки заболела. Ужасно холодно. Кашляю, кутаюсь в кофту, пью зеленый чай и проживаю пятничный рабочий день. Хорошо, что он короткий.

Иногда мне нравится болеть — чувствовать себя совершенно слабой, пить горячую воду с лимоном литрами, забыть про еду, медленно таять под одеялом и сладко думать о смерти которая, конечно же, не случится.

Вечером буду варить глинтвейн и смотреть анимационный фильм. Знаешь, я раньше их не любила и это конечно твое влияние.

Внутри много чего-то не высказанного, неопределенного и хочется писать, но лучше бы я умела сочинять музыку или рисовать. Образы всегда ярче передают настроение, нежели слова. Слова всегда врут, ими не выразить чувства.

Но я люблю неопределенность потому что именно в ней скрыты возможности, сотни вариантов будущего. Раньше я не понимала этого и хотела знать до конца людей, отношение, ситуацию. Глупое любопытство. Я просто живу и холодные волны несут меня. Разве важно куда?

Сегодня осень наступила во мне. Она подкрадывалась незаметно – тревожными снами, сообщениями в телефоне, заброшенными книгами, холодными вечерами.

И все же она случилась внезапно, принесла с собой смутную тревогу и ощущение не правильности.  Я словно разучилась говорить и, хотя все еще пытаюсь донести свою мысль до окружающих, но понять мою сбивчивую речь невозможно. Кто же я?

Совсем недавно мне казалось, что я знаю чего хочу. Теперь же совершенно себя не понимаю – стою посреди внутреннего лабиринта и  блуждаю по темным его коридорам. Выхода нет, да я уже и не ищу его, просто иду, бесконечно петляя, возвращаясь в отправную точку, шаг и я в тупике, а затем новые проходы, которые никуда не ведут. Думаешь, мне плохо, милый? Глупости. Мне очень хорошо. Я люблю старую эту кладку, уютные закоулки и сам путь в никуда. На неровных стенах я рисую детскими цветными мелками попутчиков, и они идут со мной рядом – не существующие, едва различимые, придуманные.  Мои воображаемые друзья.

Как ты там в своем далеке? Тебя-то я не придумала, разве что совсем чуть-чуть. Ты — то чужой, то близкий и я с тобой совсем не я. Это просто осень, милый… Терпкая осень с простуженным горлом, от нее меняется голос и что-то дрожит внутри. Я кутаюсь в два пледа, пью чай с малиной и читаю старые письма. Только бы не заболеть…простудой, осенью, тобой.  

Еще тепло, нарядные дети гуляют в парке, старый тополь стучит зеленой веткой в окно, и  лето кончилось бесповоротно. Руки мерзнут, я грею их о круглый бок любимой кружки, но холод идет изнутри, словно я забыла закрыть одну из запертых дверей и оттуда тянет   прохладой.  Я  потеряла ключи.

Скоро, совсем скоро я стану другой, это просто смена времен года накрыла меня. Все просто и сложно. Я разучусь чувствовать и стану думать. Разве это не прекрасно, милый?

Осень внутри и я снова без кожи.

Стыд мне и позор, но в августе я прочла только одну книгу и даже ничего не слушала, хотя у меня давно скачен в телефон один из романов любимого Карлоса Руиса Сафона. Но увы, август у меня выдался не читательским совершенно.

Что касается той самой единственно-прочитанной книги, то это «Тень горы» Грегори Дэвида Робертса.

«Тень горы» является продолжением довольно известного и популярного романа «Шантарам», я послушала его прошлым летом и осталась в восторге, а теперь добралась и до второй части, хотя долго сомневалась, стоит ли читать ибо отзывы были не слишком вдохновляющие.

«Шантарам» и «Тень горы» рассказывают о жизни беглого австралийского преступника по имени Лин в Индии. Очень атмосферные книги и страна открывается совершенно не с туристической стороны. Вряд ли прочитав «Шантарам» захочется побывать в Бомбее, но познакомиться с этим городом посредством книги очень интересно! Лин преступник и в Индии он сначала работает на себя приторговывая то наркотиками, то оружием а потом становится членом мафии. И хотя в этой книге много драк, убийств, наркотиков и беспорядочных связей, все таки она о другом. Это история о том, как человек ищет путь к себе, как открывается миру и учится любить. Там много мудрости, это очень атмосферные романы.

Если сравнивать «Шантарам» и «Тень горы» то первая книга понравилась мне намного больше, «Тень горы» слишком уж напоминает чисто коммерческий проект, но мне было приятно вновь встретится с любимыми героями и погрузится в преступную жизнь Бомбея. Больше всего я недовольна любовной линией, которая на мой взгляд слишком романтична, притянута за уши и мм… неправдоподобна. Книга закончилась хорошо и это однозначно ее портит.

В заключении скажу, что такую литературу стоит читать, это не ширпотреб. Книги заставят вас задуматься и расширить границы восприятия. Читайте книги, любите друг друга.

И цитата из книги:

«Истина в том, что нет хороших или плохих людей. Добро и зло не в людях, а в их поступках. Люди остаются просто людьми, а с добром или злом их связывает то, что они делают – или отказываются делать. Истина в том, что одном мгновении настоящей любви, в сердце любого человека – и благороднейшего из всех, и самого пропащего – заключена, как в чашечке лотоса, вся жизнь весь её смысл, содержание и назначение. Истина в том, что все мы – каждый из нас, каждый атом, каждая галактика и каждая частица материи во Вселенной – движемся к Богу.». 

По утрам я покупаю кофе в киоске Coffee Like по пути у очаровательно девушки с редким именем Дания. У нее почему-то получается вкуснее, чем у других девушек, она всегда улыбается и желает хорошего дня. По утрам уже холодно, но я все еще хожу в легком платье и с ужасом думаю, что совсем скоро придется доставать из шкафа брюки и кофты с рукавами… но пока еще можно мерзнуть в летнем платье, радуясь первым прохладным дням. Неужели лето кончается? Такое долгое, почти бесконечное и странное лето кончается — удивительно!

Я пью горячий яблочный капучино, он согревает и наполняет каким-то пронзительным чувством завершенности. Что-то кончается и никогда не вернется, как это лето, но будет другое, совсем другое. От этого и светло и грустно одновременно. Яблочный капучино — волшебный напиток.

Почти осень, а осенью все совсем иначе. Старые привычки и мечты выцветают как недолговечный летний загар и кажется сама кожа истончается обостряя все чувства. Я пью литрами кофе, разговариваю в сети о чувствах, пишу от имени своего Alter egо.

Как-то в начале лета А. спросил меня — «Что ты чувствуешь ко мне? Кто я для тебя?». Тогда я не смогла ответить, просто не знала. Но теперь-то я знаю — конечно я любила его. И совершенно не важно как. Как отца, как друга, как капризного мальчишку, как протянувшего руку утопающей мне. Все это — одновременно. Нельзя разделить и выделить что-то одно. Но все проходит и даже чувства. А что остается? Он. Я. Люди с общим недолгим прошлым, прошлолетнее МЫ. Щекотно и грустно от выцведшего этого слова.

Сегодня я шла по улице и в одной руке был стакан с кофе а в другой телефон, я говорила о том с кем интересно — с тем, кто похож на меня или с тем кто совершенно другой.     Ты ответил однозначно, а я еще не решила. Мы с ним были совершенно не похожи — два человека из разного времени, не нашлось ничего общего или почти ничего. Мне было интересно узнать этот мир, но очень быстро говорить стало не о чем, потому что нам нравились разные вещи и нечего было обсуждать. Я слушала и молчала, а он уходил все дальше, пока не скрылся за поворотом. Теперь я даже не скучаю.

Так что я пока не знаю разными или похожими надо быть… и я еще напишу об этом.

А пока всем — кофе!

В  городе N дождливо и холодно. В городе N поздняя осень. Он не любит это время, но оно приходит неизменно, как привкус лекарства во рту перед выздоровлением. Предзимье. Пред-его-время. Я наблюдаю за ним давно в крохотную щель между реальностями, подсматриваю бесстыдно в самые интимные моменты и радуюсь тому, что он не знает о моем существовании. Я никогда не вмешиваюсь, да и едва ли смогла бы – я лишь сторонний наблюдатель, летописец его жизни. Кто определил меня на безмолвную эту роль? Я Творец или беспомощный зритель? Давно уже не задаюсь этими вопросами. Моя жизнь – это его жизнь. Жизнь Зимнего.

Зимний – мой сон, которым я сплю уже вечность и не хочу просыпаться. Хотя никто из окружающих не назвал бы его жизнь увлекательной, но представьте, только представьте себе – если бы у вас появился шанс  узнать и почувствовать  эмоции другого человека, прожить его жизнь так, как проживает ее он!  Разве перед таким искушением можно устоять?

Фильмы, книги, игры – все это возможность увидеть подробно и ярко другую жизнь, пусть и выдуманную, погрузится в нее, забыться, но все это лишь слабый суррогат того, что дозволено мне.  Я погружаюсь в человеке – в его сокровенные мысли и чувства, я бесплотный житель его внутреннего мира. Но тссс… Это тайна, это моя великая тайна. Зимний о ней никогда не узнает, я поклялась в этом на крови лунной морозной ночью и тысячи мучительных смертей ждут меня, если я нарушу слово. Сдержите его и вы – случайные читатели этой рукописи, впрочем, разве поверите вы в то, что это правда?

« — Ты жесток…

Слова упали ледяной глыбой на шоколадный ламинат пола и застыли вязкой тишиной между ними. Все слова уже давно были сказаны. Давящая тишина разрасталась, увеличивая пропасть между ними. Наконец Виктор ушел, и даже дверь не хлопнула выстрелом. Ничего не потревожило царящую тишину.  «А был ли он? – подумал Зимний – Легкомысленный мальчик, страстный любовник, чужой человек…». Пальцы его трогали клавиатуру, как пианист ласкает черно-белые клавиши – вот-вот раздадутся звуки. И действительно, проходит мгновение и тишина звучит…» 

Звучит внутри него, я слушаю монотонные эти звуки и думаю вместе с ним о море. Пожалуй, вы подумаете, что это странно. При чем тут море? Но море всегда при чем, уж поверьте. Когда Зимнему горько он всегда оказывается на морском берегу, и я оказываюсь там вместе с ним. Очень холодно. Вдалеке истошно вопят чайки, а соленая волна бесконечно наползает на темные камни, силясь забраться выше – к бетонной стене где-то там, за спиной Зимнего, ее не видно, но мы оба знаем, что она есть. Бесконечно длинная бетонная стена серого цвета, она отделяет морской берег от всего остального мира, делая его только нашим. Море поет извечную свою песнь, не прерываясь ни на секунду и если вслушаться, то всякие мысли исчезают. Так приятно ни о чем не думать…

Его рукой я касаюсь волны, и холод поднимается к горлу, другой бы отдернул ладонь, но мы  смотрим, как краснеют кончики пальцев, так хочется слиться с этой стихией.   Холодный морской берег – соленая вода и камни – такова его душа. Зимний уходит, а я остаюсь еще на бесконечное мгновение. Здравствуй, море. 

Люблю его сны, терпкие с ароматом сандала полные мрачной страсти. Но больше других про девочку в белом платье едва начавшую ходить. Она снится ему часто – маленькая девочка с кудрявыми темными волосами и льдистыми глазами. Зимний думает, что это дочь, которой  у него никогда не будет. Я беру девочку на руку, она заливисто смеется, запрокинув лицо к небу. Вокруг нее всегда поздняя весна в аромате сирени. 

Зимний – февральское солнце пробивающееся через витраж. Ты не существуешь. Ты – лишь образ торопливо нарисованный на холодном стекле. Я не знаю тебя. Я тебя люблю.

Ты не дописан и не закончен, как не заканчиваются настоящие истории. Ты лишь мгновение в вечности. Я придумала тебя и оживила. Вернись.